Антон Кулаков - Нечего прощать[СИ]

— Может быть, Ты прав. Но Ты заставил меня сделать выбор, и я его сделал.

— Я люблю Тебя. Почему я должен был делить Тебя с Ней?

— Вот именно. Я сделал выбор.

— Понимая прекрасно, что убиваешь меня этим.

— Ты заставил меня сделать выбор. Осознанный и логический. Да ладно, хватит патетики. Ты столько и стольких безжалостно вычеркивал из своей жизни, что Тебе хватит сил отправить туда и меня.

— Я не могу вычеркнуть Тебя из своей жизни. Просто Ты не испыТывал эту боль, которая хуже любой физической боли.

— Сможешь.

— Нет, Сьелито, уже не смогу.

— Тогда Ты вряд ли переживешь 8 ноября.

— Все эти дни я порывался позвонить Тебе во время ночных кошмаров. Но не звонил. Хотел написать и все стирал. Почему преступлением является то, что я полюбил?

— Просто я, очевидно, бесчувственная гнида. Уезжай из города.

— Нет, все должно закончиться там где начиналось, и Ты — не бесчувственная гнида. Ты самый замечательный человек на Земле. Только Ты — то лекарство, способное исцелить мою душу…Пойми, что для меня нет этого мира без твоей любви. И сейчас мне не нужно изменять твое решение. Я просто констатирую факт, что за эту неделю я только укрепился в мысли, что я не могу жить дальше. Я потерял все.

Остановись, оглянись. Если ты сумел не брать плохого примера и не ходить по трупам круглые сутки, может у тебя еще есть шанс? Или ты хочешь доказать всем и вся, что ты нормальный, правильный, что все будет так, как положено. А кто сказал, что все положено именно ТАК, а не иначе? Летучая мышь живет вниз головой, но от этого ее не считают изгоем? У змеи нет лап, их правда очень боятся, но при этом она не признается чем–то ненормальным. Обычное явление природы. ВОТ в чем дело.

— Тогда сделай как–нибудь так, чтобы после твоей смерти до меня не докапывались. Сожги фотографии, уничтожь переписку на твоем компе, и так далее.

— Тебя никто трогать не будет. Тебя все оправдывают тем, что Ты еще ребенок…

— Я требую, тем не менее.

— Я сделаю для этого все от себя зависящее. Возможно я стану твоим Ангелом–хранителем. Но я не вижу в себе сил оставаться в этом мире, прости меня… Прости меня, милый, люблю Тебя и более постараюсь не досаждать Тебе, ведь Тебя всегда бесили мои слезы. А твоя мама будет очень рада.

— Я не ошибся. И она рада. Меня больше не интересуют твои слезы.

— А уж как папа рад.

— Заткнись.

— Которого Ты на кишках вешать собирался.

— Тебе до него учиться ещё всю жизнь.

— Ага. Всю жизнь мечтал быть похожим на этого субъекта. Только мне столько не выпить.

— Замолкни! На самом деле, все расставилось на свои места. Естественный отбор. Ты проиграл. Выживает сильнейший.

— Ты уничтожил меня.

— Зло и цинично.

— Я всегда говорил Тебе что Ты меня убьешь. Ты именно так и поступил.

А боль — она всегда будет рядом. И никакой солпадеин ее не излечит — это же не невралгия и не мигрень. Что ты там лечить собрался? От любви? Бесполезно лечить человека от любви. Все зависит от размеров раны — чем уже она — тем быстрее затянется, покроется тонкой бурой корочкой. Она сначала будет чесаться — если сорвать корочку — будет больно и пойдет кровь. Но потом она снова затянется. И все кончится хорошо. А если нет. Тут конечно неприятности могут быть. Инфекция попасть может, заражение начаться. А иногда бывают такие раны, которые уходят глубоко, почти до кости. Такую рану даже зашить сложно, а порой просто невозможно. А некоторые с такими ранами умудряются жить. Хотя разве это жизнь. Подумай только — утром просыпаешься — и сразу боль внутри. Похожая на обычную боль в животе — но это не желудок, и даже не кишечник. Это твоя душа становится тяжелее и спускается вниз, она стонет, обливается кровью и хочет выйти. Потому что никому не дано перенести такую страшную боль. Ведь душа — тоже часть тела, и она не может зарубцевать эту страшную зияющую рану, которую оставили на ней. Специалисты утверждают, что дело дескать не в душе, а в чем–то другом. Но давайте не будем отрицать ее существование. Она есть. А значит, она тоже подвержена травмам. И она может болеть, плакать, кровоточить и умирать. А еще она может оставить от себя лишь самую малую часть. А все остальное достается тому, кто дал тебе это обязательство. Любить тебя.

— Все, убил. 1–0 в мою пользу.

Да, это тот самый процент. И счет тут не совсем 1–0. Скорее всего 99–1. Остался всего один процент той несчастной души. Возможно те 99 процентов и не нужны никому, но они принадлежат ему по обязательству. Которое звучит как «Я люблю тебя».

— Я все равно люблю Тебя и буду любить всегда…

И не надо думать, не надо верить. Такие травмы не проходят без следа, они уничтожают твою душу и тебя всецело. Ты уже не организм — ты оболочка без ничего.

— Люби в тряпочку. А будешь вопить от боли, обвиню Тебя в педофилии. Так что сиди себе и молчи.

От тебя будут избавляться самым жестким способом. Помнишь про сломанную игрушку? Вот так же и тут — тобой наигрались. Там что–то шевелится еще внутри, но тобой уже НАИГРАЛИСЬ!

— Сьелито, мне все равно уже терять нечего. Обвиняй. Тебе все равно ничего не удастся доказать.

А ты все пускаешь эти ниточки, на которых болтается твоя жизнь. Не хочешь разрушать, пытаешься оправдать. Все что угодно отдашь за возможность перемотки всего этого назад. Но не существует такой перемотки. Жить воспоминаниями — вот что предстоит. А выживешь ли?

— Я постараюсь. Я приму превентивные меры. Оставь меня в покое, мразь.

— Мне уже нечего терять…

…

И нечего прощать.

…

И тут острая, резкая боль пронзает твою левую руку, ты роняешь на пол телефон и уже ничего из него не слышишь. Твой разум заполучил достаточно — теперь за дело взялся организм. А он ослаб. Тебе становится тяжело дышать и ты падаешь на пол. Боль в руке усиливается, перед глазами начинают возникать круги, они меняют свой цвет — от ярко–желтого до темно–коричневого и назад. Вот оно, испытание. Не справляешься ты с ним. Не хватило тебя на это. Не выдерживает оставшийся процент души этих мучений. А дальше ты уже ничего не помнишь. Теперь тебе уже действительно некому и нечего прощать. И терять тебе нечего так как ты потерял все. Сейчас тебя сложат в пакет и выбросят в мусоропровод. А ты что думал, хоронить станут? Наивный. Несчастный. Дурак, сопляк и психопат. Никакой альтернативы тебе и не предлагается. И не будет предложено никогда. У тебя ничего нет. Да и не было ничего.

В общем, как и следовало ожидать, все кончилось хорошо…

Мой дорогой Сьело!

Я люблю тебя милый. Я очень скучал по тебе с момента, как написал тебе предыдущее письмо. Теперь мы можем вместе начать листать страницы этой странной истории, которая столь причудливо перекликается с нашей с Тобой. Ты скажешь, что то, что случится ниже невозможно по физическим причинам. Поверь — я не просто так это делаю. Я подчеркиваю еще раз, что я не хочу, чтобы это произошло в реальности, именно поэтому я избираю для своих героев столь необычные испытания, некоторые из которых, к сожалению, летальны. Увы, все помимо этих жестокостей, все остальное в этом романе вполне реально. Эти люди, эти поступки. В каждом последующем письме я буду тебе о них рассказывать, договорились? Начну с Анастасии. Она предстанет перед тобой уже состоявшейся бизнес–вумен. А ведь ты помнишь какой она была раньше? Хотя тут есть одно но — Анастасия всегда была сильной девушкой. А то что она так и не нашла себе мужа? Согласись — в ее семействе слишком много кого следует воспитывать. Вот она и воспитывала. Так что в ней есть сила. Но есть и слабость, но пока что, мой милый Сьело, я думаю утаить от тебя эту слабость, иначе тебе будет неинтересно читать дальше. Но просто имей в виду — Анастасия не так проста, какой покажется тебе с первых сцен с ее участием. А ты пока подумай, о ком мне тебе рассказать в следующем письме. Отправляюсь писать первую главу. Ты же знаешь, как сложно начинать. А потом уже и остановиться невозможно — тебя несет по волнам слов. Но не будем заниматься украшением. Перейдем к событиям.

Твой А.

28.01.2010(ночь)

В воздухе пахло смертью и катастрофой. Большое плоское помещение с лампами холодного дневного света на потолке, грязным бетонным полом и мрачными стенами в разводах от серой и синей краски. Стекло в окнах отсутствовало, вместо них были вставлены стальные листы, в некоторых местах начавшие ржаветь. Посреди комнаты была зафиксирована женщина. Возможно она и не подозревала о своей участи, которая была уготована, но это ощущение носилось в воздухе, пронизывало его насквозь, ионизировало и добавляло во все происходящее немного загадки. Совсем чуть–чуть. Загадка волновала разум, ломала стереотипы, заставляла наслаждаться собой.